Психопатоподобный вариант депрессии у детей характеризуется угрюмым настроением с оттенком неприкаянности, непослушанием и грубостью по отношению к родителям и учителям, а также драчливостью и агрессивностью по отношению к сверстникам. Такие дети часто ломают свои и чужие игрушки, портят домашнюю и школьную обстановку, бурно реагируют на малейшие замечания и во всем стараются поступать наперекор требованиям взрослых. При психопатоподобном эквиваленте депрессии больные дети зачастую совершают демонстративные суицидальные попытки и акты самоповреждения. Они нередко включаются в асоциальные компании, начинают употреблять различные психоактивные вещества, участвовать в кражах и в других правонарушениях.
Фобический вариант депрессии детского возраста заключается в сочетании у ребенка безотчетной тревоги, сверхценных страхов и обильной вегетативной симптоматики. Такие дети без видимых причин вдруг начинают куда-то стремиться, плакать, кричать, вырываться из рук, бросаться на пол. В это время у них развивается гиперемия или побледнение кожных покровов, озноб, может повышаться температура тела. После прекращения подобного "приступа" нередко возникает повышенный аппетит. Ночью дети часто испытывают страхи, просыпаются в слезах и спрашивают у взрослых: "может ли умереть мама?", "могу ли умереть я?".
Еще одним вариантом детских депрессий с соматическими симптомами является психовегетативный вариант депрессий. Такое депрессивное расстройство протекает в виде вегетативных кризов с тахикардией, головокружением, повышением или понижением артериального давления, ознобом, резкой потливостью. Кроме того, могут отмечаться нарушения аппетита и расстройства сна. Физические симптомы сопутствуют значительной изменчивости настроения: дети то вялы и заторможены, то беспокойны и плаксивы. В дошкольном периоде в структуру психовегетативного эквивалента депрессий зачастую входит энурез, а в подростковом возрасте у девочек нередко возникают расстройства менструального цикла или болезненные менструации. Кроме того, могут быть непродолжительные обмороки на фоне снижения давления. Чаще всего такие дети получают диагноз вегето-сосудистой дистонии.
Астено-апатический вариант депрессии у детей проявляется вялостью, бездеятельностью, равнодушием, резко повышенной утомляемостью, снижением интереса к играм, общению со сверстниками, чтению. Такие дети безучастны, однообразны в своем поведении, склонны к длительному пребыванию в определенных позах. При более легком варианте апатической депрессии на первое место в клинической картине у них выступает астеническая симптоматика в виде быстрой утомляемости, раздражительности, обидчивости и слезам по малейшему поводу. Часто сопровождается расстройствами системы пищеварения и различными болевыми симптомами, которым при многочисленных обследованиях не находится весомых причин.
Ипохондрический вариант депрессивных нарушений детского возраста и выражается в виде сверхценной фиксации ребенка на своем здоровье и соматических жалобах. Такие дети склонны к преувеличению незначительных телесных недомоганий, стараются при любом подходящем поводе лечь в постель и предъявляют разнообразные, часто меняющиеся жалобы на свое плохое самочувствие.
Еще один вариант депрессии в раннем, младенческом возрасте является так называемая ананклитическая или депривационная депрессия. Депривация в данном случае - лишения близкого контакта с матерью или лицом, ее замещающим. Развивается, например, при длительном стационарном лечении или при помещении в дом малютки, когда мать отказывается от малыша. Тесный эмоциональный контакт с матерью является необходимым условием нормального психического развития ребенка. Иногда подобные состояния могут развиться у ребенка, если сама мать больна, в том числе и психическим заболеванием и неспособна в послеродовый период на установление контакта с ребенком и при отсутствии родственников, которые могут полноценно ее заменять.
Для ананклитической депрессии характерен определенный стереотип развития симптоматики. После короткого периода возбуждения с плачем и криками наступает апатия, психомоторная заторможенность, необщительность. Дети становятся безучастными, одинокими, отказываются от приема пищи, резко худеют, перестают играть, утрачивают некоторые из приобретенных ранее навыков. Для таких детей свойственно однообразное «печально-покорное» выражение лица с широко раскрытыми глазами. Сопротивляемость к заболеваниям снижается, малыши чаще болеют, простужаются, возможны бронхиты, а также расстройства пищеварения. При затянушейся ананклитической депрессии, спустя несколько месяцев, малыш может перестать плакать и просто лежать ничком в кровати, слабо реагируя на подходящих к нему взрослых.
Нужно сказать, что формальный уход в домах ребенка и больницах, где постоянно меняющиеся разные взрослые подходят к ребенку только для того, чтобы поменять ему подгузник или накормить, не могут обеспечить ему должного эмоционального контакта и не способствуют выходу из ананклитической депрессии. В тяжелых случаях дети погибают от истощения вследствие отказа от еды или тяжело протекающих инфекций. В иных случаях, если своевременно не появляется человек, способный заменить родителей, то наступают тяжелые нарушения психического развития. Часть детей из детских домов, которым установлен диагноз "умственная отсталость легкой степени", как раз перенесли ананклитическую депрессию. Лично я видела случаи, когда дети бывали усыновлены или взяты под опеку в теплые, заботливые семьи и с течением времени дети догоняли в развитии сверстников даже спустя годы, проведенные в детских домах.
Из-за незрелости детской психики депрессии в этом возрасте протекают атипично, если сравнивать симптомы с депрессиями у взрослых людей.
При этом вариант течения депрессии у конкретного ребенка будет зависеть от следующих причин. Первая - это возраст ребенка. Раньше считалось, что депрессией дети могут болеть с возраста 3-4 лет, однако в последнее время ученые заявляют о том, что депрессии могут развиваться даже у младенцев. И в каждом возрастном периоде детские депрессии могут проявляться различным сочетанием нарушений. Кроме того, у детей, также как и у взрослых, могут быть как психогенные, так и эндогенные депрессии или сочетание, где некоторая стрессовая ситуация провоцирует эндогению. Кроме того, имеет значение биологически обусловленный темперамент ребенка и умственные способности. Впрочем, под влиянием самой депрессии эти показатели также могут существенно видоизменяться.
У детей в возрасте до трех лет депрессия может носить так называемый невропатический характер или приобретать черты соматизированного расстройства. Ребенок становится вялым, теряет интерес к окружающему, молча, безучастно лежит в постели. Временами у него возникают приступы плача, двигательного беспокойства. Характерны стереотипные движения, особенно яктация, утрата некоторых ранее приобретенных навыков (ребенок вновь перестает проситься на горшок), отказ от приема пищи, расстройства ритма сна.Дети с депрессивными расстройствами чаще и дольше болеют. Диагностика депрессивного расстройства в этом возрасте крайне затруднена в связи с невозможностью ребенка сформулировать свои жалобы. Также в первую очередь подозрение падает на заболевания физического характера. В это время детям могут ошибочно выставляться диагнозы задержки психического развития и детского аутизма.
Детские и подростковые депрессии являются одной из серьезнейших проблем современной психиатрии. И одной из важных проблем, мешающих полноценному развитию ребенка, лишающих его счастливых детских впечатлений, а также серьезно осложняющих жизнь родителей. Я уже писала в общем разделе про депрессию, что данные расстройства у взрослых очень часто не диагностируются, ведь 2/3 депрессий протекают в маскированной, нетипичной форме. Из тех людей, которые все же поняли, что у них депрессия, менее половины обращается за медицинской помощью в силу отсутствия знаний по вопросу, опасений негативных последствий в виде диспансерного учета и связанных с ним ограничений. И если такая плачевная ситуация с депрессиями у взрослых людей, которые сами решают идти им к врачу или нет, способны сами обратиться за помощью, то в случае депрессии у ребенка диагностика и лечение возможно только в случае если родители или педагоги заподозрят неладное и приведут малыша на консультацию.
Почему диагностика детских депрессий так сложна?
1. Ребенок не может сформулировать жалоб. Он чаще всего еще не знает, что его внутреннее страдание называется словом тоска, не может попросить о помощи, поэтому понять, что малышу нужна помощь только по изменившемуся поведению. Отсутствие знаний у подавляющего большинства родителей о том, что можно отнести к детским капризам, а что является уже поводом для визита к врачу ведет к тому, что ребенок остается один на один со своей проблемой и не только не получает лечение, не только не имеет поддержки семьи, но и бывает наказан тогда, когда наиболее сильно нуждается в тепле и понимании. К слову, здоровые дети не капризничают. Это всегда повод насторожиться, что есть проблемы либо со здоровьем, либо с методами воспитания и атмосферой в семье.
2. Детские депрессии преимущественно протекают под маской соматических расстройств или расстройств поведения. Часто попадают либо в число часто болеющих детей и завсегдатаев поликлиник, либо имеют репутацию хулиганов, невоспитанных нарушителей спокойствия.
3. Даже если родители заподозрили неладное, то за помощью они идут в первую очередь к психологу. И это очень хорошо, правильно, занятия с психологом очень полезны, причем в первую очередь родителям для получения навыков здорового общения со своим сыном или дочерью. Разумеется, групповые и индивидуальные занятия с психологом очень полезны, но есть одна проблема. Если депрессия достаточно серьезная, то без лекарств не обойтись. Ребенок просто не будет способен в этом случае воспринимать и выполнять задания психолога, тогда как по мере улучшения состояния при приеме соответствующих препаратов занятия с психологом будут очень эффективны. Кроме того, детские психологи ведь не являются врачами, это скорее педагоги-воспитатели, поэтому они и сами могут не знать, не оценивать состояние ребенка с медицинской точки зрения, поэтому и не давать родителям рекомендации о необходимости обратиться за назначением лекарств.
4. Доступность помощи детского психиатра еще ниже, чем взрослого. Их крайне не хватает в государственных учреждениях, а те кто есть зачастую учились еще в СССР и способны заметить лишь явные психические расстройства: умственную отсталость, психотические расстройства. Депрессию принимают за психопатоподобные нарушения поведения и часто назначают при этом препараты, которые не только не помогают, но и значительно ухудшают состояние ребенка. Хотя родителям кажется, что вот - меньше хулиганит, меньше капризничает, значит лечение помогает. А на самом деле ребенок просто заторможен. И частных детских психиатров тоже очень мало.
5. Страх родителей перед возможными побочными действиями препаратов, недостаток информации или информация из сомнительных источников. И, как я писала выше, нередко эти опасения небеспочвенны, неправильно диагностированное расстройство и назначение препаратов, которые нужны при других заболеваниях, а при депрессии крайне нежелательны, действительно могут принести вред ребенку. Но это не значит, что нужно отказываться от лечения. Просто тщательнее выбирать учреждение и специалиста по психическому здоровью.
При развитии депрессии у ребенка также как и заболевании депрессией взрослого человека близкие часто недооценивают риски, просто не знают о возможных серьезных негативных последствиях. Не владея информацией, родители путают депрессию с естественным огорчением, печалью в силу неблагоприятных событий, подобные эмоции конечно же может и должен испытывать здоровый ребенок. И подобные эмоциональные состояния действительно проходят со временем и изменением обстановки без лечения. Каждый человек проходил через это. Однако клиническая депрессия — это совсем другое, это заболевание головного мозга. И вот к чему оно ведет.
1. Еще раз повторюсь, что депрессия — это нарушение работы головного мозга, повреждающее нервные клетки, нейроны, и что особенно важно — блокирующее процесс нейрогенеза, созревания новых нейронов. Особенно повреждающее область мозга под названием гиппокамп, который как раз и отвечает за развитие новых нейронов, образование новых межнейронных связей. Именно здесь происходит запоминание нового опыта, знаний, обучение новым навыкам. И во взрослом возрасте это очень неблагоприятные процессы, ухудшающие на время заболевания умственные способности. Но у взрослого по крайней мере мозг уже закончил свое формирование, есть определенный багаж знаний и опыта, который помогает вернуться к обычной жизни после лечения. Другое дело быстрорастущий мозг. Нарушения в нем в ранние возрастные периоды приводят к более тяжелым последствиям, если не лечить ребенка. Но есть и хорошая новость - детский мозг пластичен и при назначении современных антидепрессантов быстро восстанавливает нанесенные депрессией повреждения.
2. Из вышесказанного следует, что если депрессия нарушает работу в первую очередь области мозга, ответственные за запоминание и научение новым навыкам, то одним из серьезных последствий будет отставание в интеллектуальном развитии ребенка. Совсем маленькие дети позже начинают говорить, овладевать навыками игры и самообслуживания. Младшие школьники никак не могут усвоить учебный материал. Множество примеров, когда детям в детских домах, страдающие депрессией, был выставлен диагноз умственной отсталости, а после помещения в приемную семью и лечения детки не просто догоняли сверстников в интеллектуальном развитии, но и обнаруживали высокие способности и таланты в различных сферах.
3. Кроме снижения возможностей обучения страдает в целом социальное развитие ребенка. В каждом возрасте дети усваивают определенные этапы общения, ролевые игры. Обретают друзей и приятелей. Ребенок, страдающий депрессией, обычно стремится к уединению, Не может и не хочет играть и веселиться с другими детьми. Он либо избегает общения, либо болезненно реагирует на незначительные происшествия, шутки, вызывая недоумение сверстников и впоследствии нередко становится объектом насмешек и травли. Либо болезненная реакция ребенка может проявляться как агрессия, пропуск занятий и тогда за ребенок приобретает репутацию хулигана, нарушителя поведения. в этом случае он получает еще и негативное отношение воспитателей, учителей и нередко родителей. Все это усиливает социальную изоляцию ребенка. И даже после лечения ему бывает непросто изменить мнение окружающих о себе, восстановить утраченные связи. Здесь обязательно нужна помощь психотерапевта или психолога.
4. Давно известно, что депрессии ведут к снижению иммунитета. Депрессивные дети пополняют число часто болеющих детей. Проблемы с психическим здоровьем серьезно отражаются и на физическом здоровье маленького человека.
5. Все вместе — частые заболевания, ангедония и нежелание играть в подвижные игры, отгороженность от общения, сниженный при депрессии тонус мышц приводят к тому, что ребенок недополучает и навыки моторного развития. Длительно страдающие депрессией дети бывают неуклюжи, медлительны или наоборот неуместно суетливы, неспособны долго выносить напряжение на уроке. Сложно таким детям добиться успехов в спортивных играх. Гиподинамия и отсутствие адекватной физической активности не приносят пользы растущему организму малыша.
Таким образом, депрессивные состояния существенно ухудшают как интеллектуальное, так и физическое развитие ребенка, мешают его социальной адаптации. Автор статьи: врач-психиатр Панова Надежда Вячеславовна Ссылка на источник: doctornadezhda.ru/ru/zadat-vopros/depressii-u-d...
Стыд - чувство неприятное, мучительное. Есть разные точки зрения на стыд. Но неоспоримо одно - чувство стыда возникает у человека только в социуме. И только под воздействием социума. Это ощущение и осознание того, что какие-то качества личности, какое-то поведение, внешность, другие характеристики человека являются социально-неприемлемыми, неодобряемыми и порицаемыми в данном обществе. Хочу подчеркнуть - в ДАННОМ обществе. Соответственно, нет вещей абсолютно стыдных для любого человека, а параметры того, чего стоит стыдиться, определяются конкретной культурой, конкретным микросоциальным окружением человека.
Ребенок рождается без чувства стыда. В нашем обществе ему к определенному возрасту внушают, что стыдно обнажать при посторонних некоторые части тела, быть неопрятным, в неприемлемом месте справлять физиологические потребности. Обсуждать какие-то темы при посторонних людях. Но набор этот не абсолютен и разнится от культуре к культуре. В некоторых мусульманских поселениях стыдно показать лицо женщине в присутствии посторонних мужчин. В каких-то племенах свободно женщины ходят с обнаженной грудью. Во многих культурах в той или иной степени запрет на демонстративные сексуальные действия, но также существуют общины, где публичные совокупления являются частью культа.
В разных культурах - разный набор традиций, ритуалов, норм этикета, и публичное нарушение их как правило осуждается социумом, является стыдным, неприемлемым поступком. Где-то неприемлемо, стыдно ослушаться воли старших родственников в важных вопросах, даже в вопросе выбора спутника жизни, дела, которым хочешь заниматься, в иных - это личный выбор человека.
Сама традиция пристыживать ребенка, использовать в воспитании понятие стыда - она очень архаична. Если взять библию - там Адам и Ева в раю бегали голышом и были как дети и чувство стыда появилось после грехопадения, появилось у них желание спрятаться, прикрыться. Был изобретен список грехов, чего делать нельзя.
Полезно для контроля за поведением малограмотных людей и детей, список того, что нежелательно для общества.
Но в развитом обществе, у думающих людей на смену внешнему контролю должен приходить контроль внутренний, осознанный выбор того или иного поведения, имиджа. То есть не безотчетный страх должен определять выбор, а обдуманный выбор. Чтобы на каждый запрет, ограничение был аргументированный ответ, почему так не нужно делать, а не просто отговорка "стыдно".
Чудесная цитата иллюстрирует тот факт, что что чувство стыда патологично, оно дезорганизует восприятие и мышление человека, мешает ему принимать взвешенные решения и совершать обдуманные поступки, буквально парализует человека: "Стыд сопровождается острым и болезненным переживанием осознания собственного «Я» и отдельных черт собственного «Я». Человек кажется себе маленьким, беспомощным, скованным, эмоционально расстроенным, глупым, никуда не годным и т. д. Стыд сопровождается временной неспособностью мыслить логично и эффективно, а нередко и ощущением неудачи, поражения. Пристыженный человек не в состоянии выразить словами свои переживания. Позже он обязательно найдёт нужные слова и будет вновь и вновь представлять себе, что он мог бы сказать в тот момент, когда стыд лишил его дара речи. Как правило, переживание стыда сопровождается острым чувством неудачи, провала, полного фиаско. Это чувство вызывает уже сама неспособность мыслить и самовыражаться в свойственном нам стиле. Стыд порождает особого рода отчуждённость. Человек очень одинок, когда сгорает в пламени стыда, не в силах спрятаться от пронзительного взора собственной совести. Он действительно отчуждён от окружающего, хотя бы в том смысле, что не в состоянии так же, как прежде, запросто обратиться к другому человеку, перекинуться с ним ничего не значащими фразами".
Откуда ноги растут?
Итак, стыд чаще всего возникает, когда внешний вид, поступки, материальное и социальное положение человека, его текущая жизненная ситуация такова, что человек опасается реакции неодобрения, порицания, осуждения, отвержения со стороны окружающих. Чувство стыда никогда не возникает наедине с собой, а возникает, только когда мы смотрим на себя чужими глазами. Этим оно отличается от чувства вины, которое происходит изнутри, из собственной оценки себя, своего поступка самим человеком.
Стыд - это несовпадение идеального образа человека, который диктует социум и того, как воспринимает себя человек в данное время в конкретных обстоятельствах. Другими словами, стыд указывает на то, что здесь и теперь при этих обстоятельствах я не такой, каким должен быть. Не такой, каким меня хотят видеть окружающие.
Чувство принадлежности к определенной группе близких людей, ощущение, что ты - свой, тебя принимают таким, как ты есть, ты одобряем, желанен и любим некоторым количеством людей - это одна из базовых потребностей человека. Почти такая же важная как еда, питье и крыша над головой. Недаром одним из страшных наказаний считается изгнание человека из общины, близкой ему группы людей. Страх отвержения значимыми людьми очень силен. На нем и базируется привитие чувства стыда в детстве. Ребенок учится испытывать стыд при определенной реакции своего окружения, которое сигнализирует, что данное поведение нежеланно. Я - неправильный, плохой. Такой, какой я есть, я не могу быть принятым.
Когда человек испытывает стыд, то он отрицает собственную свободу быть самим собой, отказывается принимать себя таким, какой есть на самом деле. Другими словами, стыд - это неприятие собственного «Я», т.е. нетерпимость к самому себе.
Стыд как эмоция занимает важное место в общении. При помощи стыда люди управляют друг другом. Пристыживание - это проверенный способ управления человеком. Пристыживая человека, мы указываем ему на его неподобающее поведение и оцениваем его как недостойное. В пристыживании предполагается, что человек хуже, чем остальные и пристыживание поможет стать ему лучше. Но это не так. Стыд - это способ принудительной социализации, поскольку чувство стыда предполагает ориентироваться в своих поступках на окружающих людей, общество. В жизни мы можем наблюдать, что люди, которые более всего подвержены стыду, они, как правило, очень социально-ориентированы, стремятся всем угодить, быть «хорошими», ставят общественные интересы выше, чем личные.
Что происходит дальше? Человек, легко поддающийся чувству стыда, перестает следовать своему внутреннему выбору, отвергает свою индивидуальность и направляет силы не на саморазвитие и достижения, а на то, чтобы угодить своему окружению, ни в коем случае не вызвать осуждения. Либо, чувствительный к осуждению человек защищая свое «Я», разрывает контакт и следует импульсу бегства, поскольку чувствует себя отверженным и уязвимым.
Стыд стоит на страже нашего «Внутреннего Я». Когда нам стыдно, мы очень чувствительны к мнениям окружающих, как к критике, так и к похвале. Став чувствительным к чужим мнениям, мы словно смотрим на себя чужими глазами. Чувствительность к чужим мнениям делает нас уязвимыми.
Пути избавления от этого токсичного чувства.
Возникают два вопроса.
Первый: что будет, если человек совсем утратит способность испытывать стыд? Мы же видим иногда странных, наверное психически нездоровых людей, которые делают противные, и плохие вещи и им не стыдно? Да, есть такого рода расстройства, искажающие личность человека, когда ему становятся безразличны чувства окружающих, он глух к ним. Но здесь идет не изолированная утрата чувства стыда, а полная утрата способности различать эмоции окружающих, эмпатии и способность сопереживать им. Здесь переубеждение и психотерапевтические методы не работают, это тяжелое заболевание. Если речь идет о всех остальных людях, кто способен воспринимать эмоции окружающих, но хочет освободиться от часто возникающего ощущения стыда, то это не значит, что не ощущая стыда, рискуем остаться без каких-либо регуляторов поведения. На смену привитому в детстве стыду приходит совесть - совокупность внутренних моральных правил и норм человека. Если он делает что-то, несоответствующее своим свободно выбранным нормам, то ему совестно. ЕСли человек в какой-то период оценивает себя как несоответствущего своей внутренней концепции "Идеального Я", то ему плохо, досадно, но это его личный выбор, его собственная, а не навязанная извне система координат.
Ведь часто установки социума о том, что стыдно - деструктивны по сути. Стыдно просить о помощи, стыдно выражать свои чувства, стыдно рассказать о том, что тебе причинили вред - "стукач, доносчик". Стыдно рассказать о том, что подвергся насилию - слабак, сама виновата.
Поэтому второй вопрос - как избавиться от чувства стыда?
1. Проанализировать все ситуации, в которых было стыдно. 2. Выявить признак, который вызывал осуждение окружающих. 3. Запросы окружения - они реальны? Они совпадают с моими интересами и ценностями? 4. Если да, запросы социума корректны, то начинаем прокачивать навыки, качества, неразвитость которых мешает адаптации. (все, что угодно, от умения выступать на публике до умения подбирать гардероб) И говорим себе, что учиться и становиться лучше - это не стыдно, а здорово. 5. Если требования окружения соответствовать каким-то критериям не соответствует внутренним ценностям, то почему нам стОит переживать по поводу странных фантазий этих людей?
Начинаю серию публикаций о легендах и мифах отечественной медицины. О том, как некоторые врачи не умеют диагностировать психические расстройства и начинают лечить несуществующие в природе заболевания. Что приводит к бесполезной трате времени и денег, назначению ненужных обследований и лекарств, утяжелению расстройств, страданиям и значительному ухудшению качества жизни пациентов.
Итак, королева псевдо-диагнозов - вегетососудистая дистония (ВСД).Этот диагноз отсутствует в Международной классификации болезней, ни в одной стране мира о таком заболевании не слышали, кроме России и стран бывшего СССР. Тем не менее пациентов, которым выставляется этот диагноз, очень много, почти как ОРЗ в сезон. И такие люди действительно испытывают крайне неприятные ощущения, часто из-за них страдает трудоспособность. И, разумеется, эти пациенты нуждаются в медицинской помощи. Вот только помощь должна быть правильная, основанная на современных научных данных, а не на древних учебниках 80-х годов 20 века. А по ним как раз и лечат до 90% данных пациентов.
Так что же на самом деле скрывается под этим распространенным диагнозом «вегетососудистая дистония»? А скрываются под ними различные состояния из рубрики «Невротические, связанные со стрессом, и соматоформные расстройства», кодируемые в рубриках F40-F48 МКБ-10. Чаще всего это панические атаки (паническое расстройство), иногда генерализованное тревожное расстройство, различные фобические и соматизированные расстройства.
Человеку, который пришел с жалобами на сердцебиение, лабильность артериального давления, головокружение, чувство нехватки воздуха, потливость, потемнение в глазах и множество других неприятных ощущений трудно поверить, что лечиться ему нужно у врача-психотерапевта или психиатра. Как правило, с этими жалобами человек обращается на прием к неврологу. Заранее прошу прощения у моих замечательных, очень грамотных коллег неврологов, терапевтов и врачей других специальностей, которые прекрасно диагностируют подобные состояния и направляют пациентов к специалистам по психическому здоровью. Честь им и хвала, но таких, к сожалению, мало. Речь пойдет о тех, кто не знает и не умеет лечить подобные состояния. О том, как и чем не нужно их лечить, о том, как правильно диагностировать и на что не нужно тратить время и деньги. И какие лекарства бесполезны, а какие — даже вредны при подобных состояниях.
Так что же всё-таки с сосудами?
Диагноз вегетососудистой дистонии не ставится нигде кроме стран бывшего СССР неврологами, которые учились еще в этом самом СССР. Что под данными тремя буквами скрывается группа психических расстройств, сопровождающихся выраженной тревогой и ее соматическими проявлениями. Когда человеку, который страдает от сердцебиения, головокружения и прочих пренеприятнейших чисто телесных ощущений говорят, что ему к психотерапевту или к психиатру, то он как минимум удивляется и не верит, а в худшем случае думает, что над ним смеются или издеваются, не веря в истинность его страданий. Мы — верим. И не просто верим, а точно знаем, что такие пациенты испытывают выраженный дискомфорт, вплоть до временной утраты трудоспособности. А также понимаем, почему так происходит.
Деятельность нашего сложно устроенного, но совершенного организма управляется головным мозгом. Да, и сердце бьется не само по себе, и сосуды расширяются и сужаются не по желанию самих сосудов, а под влиянием сигналов, поступающих из головного мозга. Точно также мозг управляет и деятельностью желудка, кишечника, половых органов, бронхов и легких, да, собственно, всем, из чего мы состоим. Но в норме мы этого не замечаем. Все эти жизненно важные функции управляются мозгом автоматически. И мы не замечаем и не осознаем всю эту огромную работу, которая происходит в человеческом теле. Начинаем мы что-то осознавать, когда ощущаем некие состояния, отличные от привычных.
Так почему же вдруг разлаживается работа этой сложной самоуправляющейся системы? Тревога чрезмерно активизирует некоторые центры головного мозга. Возникают физиологические реакции, которые возникли как ответ на страх еще у древних людей. Человек пугался, встретив, допустим, хищника или представителя враждебного племени. Организм автоматически реагировал по принципу «бей или беги». В кровь выбрасывалось большое количество адреналина и некоторых других активных веществ. Учащался пульс, дыхание, повышался уровень сахара, что должно было помочь при сильной физической нагрузке.
В настоящее время тревогу вызывают совсем иные события, да и работа в большинстве сидячая. И стрессы — хронические. Интенсивной схваткой все не заканчивается. А постоянный выброс гормонов стресса и связанные с ним физиологические реакции начинают создавать существенный дискомфорт для человека. Хотя в период, когда они появились, они наоборот спасали людям жизнь.
Есть люди с обратным типом реакций нервной системы на стресс — называется «замри». Это тоже служило выживанию, т. к. позволяло остаться незамеченным крупным хищником, схватка с которым заведомо сулила смерть. Такие люди склонны к обморокам в момент тревоги, различным ощущениям слабости, из-за чего неспособны к каким-либо нагрузкам, им нужно лечь и полежать.
Более подробно еще о механизмах возникновения разнообразных функциональных нарушений в организме при панике, тревоге или депрессии я расскажу в соответствующих разделах про эти расстройства. В теме же про ВСД важно понять, что с вашими сосудами все хорошо, они здоровы, их не нужно ни «чистить» (там никто не мусорил), ни лечить. Все, что происходит с вашими сосудами и приносит вам дискомфорт (спазм или наоборот расширение не там и не тогда, чтобы чувствовать себя хорошо) — происходит под действием сигналов из головного мозга. А мозг подает такие сигналы, реагируя тревогой на стресс. Поэтому лечить нужно тревогу. Психотерапией или лекарствами, а чаще и тем, и другим. Когда тревога стихает — стихает и буря в организме. Работающий в штатном режиме головной мозг сам восстанавливает оптимальную работу сердечно-сосудистой и других систем организма.
Пытаться воздействовать медикаментами не на причину, а на следствие, не на тревогу, а на сосуды — это все равно что пытаться вычерпывать вручную воду из прохудившейся лодки вместо того, чтобы заделать пробоину. Как минимум неэффективно, а часто и опасно, раскачивает лодку и не ликвидируя имеющуюся проблему, нередко создает дополнительные.
Почему не нужно лечить ВСД ноотропами?
Начнем с того, что врачи, в основном неврологи (да простят меня замечательные коллеги, которые так не делают, но речь не о них) вообще плохо представляют себе, что такое "ноотропы" и считают, что это пирацетам, фезам (тот же пирацетам+сосудорасширяющий препарат циннаризин), ноотропил - импортный пиразетам, фенотропил и мексидол. Считается, что эти препараты что-то там волшебным образом питают в головном мозге. На самом деле, действие этих препаратов похоже на действие психостимуляторов. Они стимулируют, активизируют деятельность нейронов за счет ускорения энергетических процессов в них. Усиленная работа нейронов приводит к истощению энергетических запасов в клетке, что может быть печально для людей старшего возраста или с органическими повреждениями головного мозга. Но в данном случае диагноз "ВСД", как мы помним, традиционно ставится относительно молодым людям с расстройствами тревожного спектра и с выраженными соматическими проявлениями тревоги. И что же получается - отделы, ответственные за тревогу, чувство страха и так перевозбуждены, а мы их еще больше стимулируем. Получаем еще большее усиление тревоги. К ней начинают присоединяться нарушения сна у тех, у кого их еще не было и усиливается бессоница у того, кто и прежде страдал ею. Усиление мыслительной активности тоже ни к чему хорошему не ведет, так как пациент начинает просто еще интенсивнее гонять по кругу тревожные мысли о том, что он тяжело болен, что с ним может случиться что-то страшное, что излечение невозможно. Совершенно непонятна логика таких назначений. Это как пришпоривать лошадь, которая и так взбесилась и не слушается всадника, и так несется не разбирая дороги. Бывали случаи у предрасположенных людей, что и так выраженная тревога настолько усиливалась под действием таких препаратов, что люди в ажитации совершали суицидальные попытки.
Лечение панических, тревожных, ипохондрических расстройств, соматизированных депрессий, которые и скрываются под псевдодиагнозом "ВСД" проводится совсем иными методами. Но для этого должен быть правильно установлен диагноз.
Диагноз "ВСД" - в 100% повод менять врача.
Почему не нужно лечить ВСД сосудистыми препаратами?
Как мы уже знаем, «ВСД» - это термин, употребляемый только врачами бывшего СССР, которые ничего новее книг 80-х годов прошлого века не читали. Под ним скрываются разного рода тревожные и депрессивные расстройства с соматическими симптомами. Но данная категория врачей обращает внимание только на физические жалобы больного и несмотря на отсутствие каких-либо отклонений в анализах или результатах инструментальных обследований, начинают «лечить сосуды», «чистить сосуды». От чего они их чистят или лечат — они и сами не понимают. Тем более не знают о причине нарушения сосудистого тонуса — о тревоге.
«Сосудистые препараты» — кавинтон, циннаризин. Кто-то когда-то рассказал врачам, что при «ВСД» — при панических атаках, происходит спазм сосудов. Да, иногда даже на УЗДГ могут вам выдать заключение — спазм сосудов шеи. Но нужно же понимать, что при тревожных состояниях сосуды то спазмируются, то расширяются неоднократно за день, а то и за час. Хуже того, сосуды головного мозга расширены и спазмированы неравномерно. За счет того, что лимбическая система, отвечающая за эмоции, особенно ее отдел миндалевидное тело, отвечающий за реакцию тревоги, паники перевозбужден — он интенсивно кровоснабжается. Другие отделы, которые в данное время не используются. Это зоны удовольствия, да и лобные доли, отвечающие за логическое мышление и рациональное поведение — тоже. Их — их кровоснабжение уменьшено. Умный организм более щедро снабжает питательным веществами и кислородом именно те зоны, которые интенсивно функционируют, перераспределяя ресурсы за счет неактивных областей. И никакое сосудорасширяющее средство не умеет избирательно расширять сосуды только там, где спазм или недостаточное кровоснабжение. Эти препараты расширяют их везде. И знаете где в первую очередь? Правильно! В интенсивно работающих областях головного мозга. Их хорошее кровоснабжение еще усиливается. А за счет чего? А за счет все тех же областей, где и так недостаток кровоснабжения. То есть сосудистые препараты не только не решают проблему, а в некоторых случаях могут ее и усугубить за счет так называемого синдрома обкрадывания плохо функционирующих областей в пользу и так перевозбужденных. То есть мы те участки, активация которых ответственна за тревогу, питаем еще сильнее, усиливая эту самую тревогу, а угнетенные зоны еще более угнетаем. Делать так как минимум бесполезно, а часто еще и в той или иной мере вредно.
Классические симптомы "чистых" маниакальных и депрессивных фаз более известны, очевидны и понятны. На самом деле, при биполярном расстройстве бывают смешанные состояния, то есть мании с некоторыми симптомами депрессии и наоборот, депрессии с рядом признаков маниакальной фазы. Нужно заметить, что смешанные состояния при БАР встречаются даже чаще, чем "чистые" мания и депрессия , что нередко приводит к ошибкам в диагностике и лечении.
Опасность заключается в том, что приняв смешанную, атипичную манию за депрессию, врач может назначить антидепрессант, что только усугубит состояние больного. Приняв смешанную депрессию за шизофрению и назначив антипсихотик, обладающий депрессогенным потенциалом, мы также значительно ухудшим состояние пациента.
Классификация смешанных состояний знаменитого психиатра Крепелина:
4. Маниакальный ступор: настроение маниакальное, моторика депрессивная, мышление депрессивное. Лечение: нормотимик (ламотриджин), антипсихотики те же + возможно арипипразол.
5. Депрессия со скачкой идей: настроение депрессивное, моторика депрессивная, мышление маниакальное. Атипичный антипсихотик в первую очередь (оланзапин, кветиапин), при недостаточности + нормотимик (ламотриджин) при недостаточности первых двух - осторожно антидепрессант, возможно СИОЗС в том числе.
Критичность — это отношение к себе, к своему состоянию и поведению, умение оценить их с точки зрения соответствия сложившейся ситуации, в которой человек оказался, соотнести с действующими в обществе принципами морали и нормами поведения, принятом в коллективе, сообществе людей, в котором человек находится. Критичность подразумевает способность осознавать свои ошибки и заблуждения, предпринимать осознанные действия, направленные на исправление и недопущение в будущем подобного. Критичность является обязательным свойством нормальной психики.
При ряде тяжелых психических расстройств критичность постоянно или временно может утрачиваться. Грубо и в большой степени необратимо утрачивается критичность при тяжелых органических заболеваниях головного мозга, особенно при вовлечении лобных отделов, правой височной области. Временная, полная или частичная утрата критичности возможна на высоте тяжелых острых психозов.
Однако полная некритичность к поведению все же нечастое состояние в психиатрии и свидетельствует о далеко зашедшем процессе и встречается как правило у пациентов, не получавших своевременно адекватной терапии. Но частым явлением в психиатрической практике является избирательная некритичность в отношении своего психического состояния, к факту наличия психического расстройства - анозогнозия.
Анозогнозия бывает, как уже было сказано, при глубоких нарушениях психики, при когнитивно-мнестическом снижении, умственной осталости. Но чаще имеет под собой другие причины. Во-первых, это недостаток информации о функционировании психики и психических расстройствах, что является очень распространенной проблемой, и во-вторых, может быть следствием реакции отрицания на факт появления пугающих человека симптомов либо само установление диагноза. У части пациентов негативные эмоции по этому поводу настолько сильны и являются дополнительным психотравмирующим фактором, что психологически проще отрицать данные факты, чтобы справиться с переживаниями и быть способными дальше функционировать. Нужно отметить, что пациент не виноват в такой своей реакции. Мозг выбирает такую стратегию вне зависимости от воли человека.
Анозогнозия встречается также и к соматическим расстройствам. И чем тяжелее, по мнению пациента, выявленная у него проблема со здоровьем, тем более глубокая и длительная реакция отрицания.
Психосоматика — это часть психологической и медицинской науки, которая объясняет взаимосвязь нашего важного эмоционального опыта (невозможность проявить гнев, беззащитность в чувстве страха, запрет на проявление чувств) и соматическое (физическое) самочувствие, болезни.
Психосоматические заболевания - это болезни тела, которые вызваны или усугублены длительным эмоциональным переживанием, приводящим к хроническому стрессу.
1. Непонятное некомфортное чувство в грудной клетке/ горле/ животе; 2. Невозможность сделать нормальный вдох, одышка, поверхностное дыхание; 3. Ощущение "сдавливания" в сердце, сердцебиение, нарушение ритма, замирание сердца; 4. Тяжесть в желудке, ощущение движения в животе, сжатие и спазм в желудке, постоянное ощущение голода, которое не утоляется, боль в животе, запоры/послабления; 5. Обострение кожных болезней - высыпания, чувствительность; 6. Аутоиммунные процессы (ревматоидный артрит, онкология и др.); 7. Панические атаки, тревожное расстройство; 8. Регулярные спонтанные самоповреждения (удары, ожоги, переломы); 9. Проблемы опорно-двигательного аппарата (искривление позвоночника, ранний остеохондроз, спазмы мышц в различных частях спины, боли, онемение и др.)
Причины психосоматики:
1. Неспособность к проживанию эмоции (подавление эмоций). Речь не о неспособности чувствовать. Эмоции есть, чувства есть, но человек в силу раннего опыта просто не может их проявить, у него нет внутреннего разрешения. И тогда этот человек подавляет эмоции, как он думает. На самом же деле они никуда не делись, просто ушли в более глубокий уровень. 2. Травматический ранний опыт (психологическая травма детства). Чем более ярко выражено телесное ощущение - тем более ранняя травма. Ярким примером является паническая атака. Для того возраста, когда ни слова, ни деятельность еще невозможны и демонстрировать страх можно только телом (крик, плачь, сердцебиение и одышка). 3. Сильный стресс. Если человек подвергается постоянному стрессу (нетипичной ситуации, смене условий, требующих быстрой адаптации - подстройке организма и психика). При стрессе организм начинает вырабатывать особые биологически активные вещества и гормоны, которые влияют на все органы.
Первым определение галлюцинации дал французский психиатр Ж. Эскироль
«В состоянии галлюцинации находится тот, кто имеет внутреннее убеждение в том, что он воспринимает в данную минуту ощущение, тогда как в пределах досягаемости его органов чувств нет никакого внешнего предмета, способного возбудить это ощущение». Впоследствии В. Х. Кандидский уточнил это определение, описав галлюцинации как патологию восприятия, а не ощущений: «Под именем галлюцинации я разумею непосредственно от внешних впечатлений независящее возбуждение центральных чувствующих областей, причем результатом такого возбуждения является чувственный образ, представляющийся в восприемлющем сознании с таким же самым характером объективности и действительности, который при обыкновенна условиях принадлежит лишь чувственным образам, получающимся при непосредственном восприятии реальных впечатлений» .
Одними из первых человечество описало в различных литературных памятниках, художественных произведениях и научных монографиях психогенные галлюцинации, т.е. такие, которые возникают после тяжелой психической травмы. Одно из лучших описаний — призрак отца Гамлета у Шекспира. После смерти отца, принц датский, Гамлет, очень тяжело переживавший эту смерть, слышит из уст преданных слуг: «Средь мертвой беспредельности ночной творится вот что. Некто неизвестный, в вооруженье с ног до головы и сущий ваш отец, проходит мимо державным шагом. Трижды он скользит перед глазами их, на расстоянье протянутой руки, они ж стоят, застыв от страха и лишившись речи, как громом пораженные...». Вскоре призрака видит и сам Гамлет, и не только видит, но и слышит обращенные к нему слова: «Я дух родного твоего отца, на некий срок скитаться осужденный... О слушай, слушай, слушай! Если только ты впрямь любил когда-нибудь отца». Призраки отцов, матерей и детей возникают не только в трагедиях Шекспира.
Описан случай, когда девушка, убившая своего отца, на медицинском освидетельствовании сообщила, что испытывает галлюцинаци в виду приходящего ночью в камеру мёртвого отца и её общение с ним.
В другом случае описана женщина, видевшая своего только что умершего племянника катающимся на карусели. Больная даже отстраняла врача рукой, так как он «загораживал» ей обзор на видение.
Как у призрака отца Гамлета, у видения племянника этой больной были существенные опорные признаки, отличающие эти феномены от всех других нарушений восприятия. Они имели пространственную локализацию. «Он скользит перед глазами их, на расстоянье протянутой руки» — так у Шекспира. В обоих случаях галлюцинирующие люди считали, что их видения есть ни что иное, как реальность, а видения появлялись вскоре или тут же после сильного душевного потрясения.
Функциональные галлюцинации — слуховые галлюцинаторные феномены, возникающие только в момент действия реального слухового раздражителя. Такие феномены встречаются у больных с экзогенными (интоксикационными психозами).
Мужчина, страдающий синдромом зависимости от алкоголя (хроническим алкоголизмом), в предпсихотической стадии развития острого алкогольного вербального галлюциноза, возвращался из месячной командировки домой на поезде и сквозь стук колес слышал ритмично повторяющиеся угрозы: «Убью, сволочь, убью, сволочь». Как только поезд останавливался и стук колес прекращался, эти переживания исчезали.
Мы можем прочитать у В. Осипова классическое описание функциональной галлюцинации, когда больная в тиканье часов слышала: «Катька дура, Катька дура». Сейчас другие звуки, другие и переживания. Больные слышат галлюцинаторные звуки и слова в шуме мотора самолета, звуках работающего отбойного молотка, колесах поезда и трамвая, жужжании компьютера, оглушающего грохота автомобильных приемников.
Ветеран войны, контуженный, слегка тугоухий, страдающий органическим заболеванием мозга, проживал вблизи маленького районного аэродрома. В последние годы регулярно, когда взлетали старые «кукурузники», в реве мотора слышал сначала сирену воздушной тревоги, а затем четкие фразы Ю. Левитана о капитуляции фашистов, окончании войны и Дне Победы. Он и не пытался лечить эти патологические переживания, ибо их содержание понятным образом грело душу больного отвоевавшего старика.
Рефлекторные галлюцинации — появление галлюцинаторного образа, возникающего одновременно с реально существующим раздражителем, но в другом анализаторе.
У больной шизофренией при работе в саду-огороде появились рефлекторные галлюцинаторные явления. Каждый раз, когда она нажимала правой ногой на лопату и втыкала ее в землю, она ощущала движение полового члена определенного мужчины внутри своего влагалища.
Мужчина этот был субъектом эротического бреда. Бредовые высказывания носили во многом вторичный, чувственный характер, так как сопровождали эти необычные галлюцинаторные феномены. Второй случай произошёл с мужчиной, у которого на этапе становления ипохондрического варианта бреда Котара (который также носил характер чувственного бреда) появились галлюцинаторные феномены, которые невозможно оценить иначе, как рефлекторные галлюцинации.
Он работал в строительной организации. Когда в силу необходимости он брал в руки дрель и начинал сверлить отверстие в бетонной стене, ощущал, как из его прямой кишки выползает глист (аскарида). Ощущение было настолько явным и мучительным, что, не закончив работу, он всякий раз отправлялся в туалет, раздевался и исследовал белье и тело, пытаясь найти аскариду. Но, с окончанием процесса сверления стены, как только он опускал руки с дрелью, эти галлюцинаторные явления исчезали.
В этих двух случаях, как и во многих иных, невозможно полностью отделить бредовые феномены от галлюцинаторных.
Ускорение или замедление хода времени. Ясперс приводит случай, когда при мескалиновом отравлении больной испытывает ощущение, что непосредственное будущее хаотически рвется вперед. При обходах депрессивных больных в течение многих лет мы слышали от них жалобы на медленное, крайне медленное и почти остановившееся время.
Утраченное осознание времени. Ясперс пишет, что пока в человеке сохраняется хотя бы минимум сознания, ощущение времени не может быть утрачено полностью, оно может быть сведено к минимуму. Утрата активности сопровождается потерей осознания хода времени. Как поясняет Берингер, это жизнь, сосредоточенная в данном мгновении, без прошлого и будущего.
Утрата реальности переживания времени. С исчезновением чувства времени исчезает настоящее, а вместе с ним и действительность. Больные психастенией или депрессией описывают свои переживания: «Кажется, что одно и то же мгновение установилось навечно; это похоже на вневременную пустоту». Другая больная с депрессией говорит: «Мне кажется, что январь и февраль минули как какой- то «кусок» пустоты, совершенного Ничто; мне не верится, что они вообще были».
Переживание остановившегося времени. Вспомните, у Гёте Фауст восклицает во второй части, перед тем как окончательно отдать душу Мефистофелю (дьяволу): «Мгновение! О как прекрасно ты, повремени!» Больная в примере К. Ясперса говорит: «Я внезапно ощутила нечто странное: мои руки и ноги словно разбухли. Голову пронзила страшная боль, и время остановилось. ...Потом время вновь потекло, как обычно, но остановившееся время продолжало стоять как ворота».
Осознание только что завершившегося промежутка времени. Речь, наверное, идет не о совсем обычных переживаниях только что закончившегося временного промежутка. «.Известны сообщения о потрясающем богатстве переживаний, сконцентрированном в считанных секундах, — например, в момент аварии или во сне. Больные психастенией и шизофренией сообщают об экстатических переживаниях, длящихся на самом деле считанные минуты, но оставляющих впечатление вечных. В эпилептической ауре секунда переживается как бесконечность или вечность» (Ф.М. Достоевский). Осознание настоящего в соотношении с прошлым и будущим.
«Уже виденное» (deja vu), «никогда не виденное» (jamais vu). Ясперс относит эти психические расстройства именно к нарушениям восприятия времени. Вот пример широко известного переживания. Человек, впервые попавший в какое-либо место пространства, ситуацию, здание, помещение, вдруг испытывает ощущение, что все переживаемое сейчас он уже видел, испытывал когда-то в прошлом. Соответственно обратное состояние - все, что уже объективно должно быть знакомо человеку, предстает перед ним как бы впервые, незнакомо, непонятно, ново.
Прерывность времени. Ясперс описывает случай, когда больной шизофренией сообщал, что он упал с неба между двумя соседними моментами времени, что время кажется ему пустым, что ощущение времени утрачено.
Сжатие прошлого. Одному больному, которого лечил Боуман, казалось, что прошедшие 29 лет жизни длились на самом деле четыре года.
Осознание будущего. Больные с депрессиями нередко говорят, что у них нет будущего, что они испытывают опустошенность: «Мне кажется, что все вот-вот остановится и завтра уже ничего не будет», — так описывал переживания больной К. Ясперс.
Бред — расстройство мышления с возникновением не соответствующих реальности болезненных представлений, рассуждений и выводов, в которых больной полностью, непоколебимо убеждён и которые не поддаются коррекции. Совокупность болезненных представлений, рассуждений и выводов, овладевающих сознанием больного, искаженно отражающих действительность и не поддающихся коррекции извне.
Бред — нелогичное установление связей и отношений между явлениями, событиями, людьми без реальных на то оснований.
Основные характеристики бреда:
1. Бред возникает только у больных людей, является следствием болезни и кардинально отличается от ошибочных убеждений и заблуждений психически здоровых людей; 2. Бред всегда ошибочно отражает действительность, хотя иногда в отдельных посылках больной может быть прав; 3. Бредовые идеи непоколебимы, не поддаются коррекции, невозможно разубедить больного или объяснить ему, что его умозаключения ошибочны. 4. В большинстве случаев бред возникает при ясном сознании (исключение составляют экзогенные параноиды); 5. Бредовые идеи тесно связаны с изменениями личности, они резко меняют присущее больному до того заболевания отношение к самому себе и к окружающим; 6. Бредовые идеи не обусловлены интеллектуальным снижением, наоборот, бред, особенно систематизированный, чаще наблюдается при хорошем интеллекте; 7. Бред всегда эгоцентричен, то есть имеет существенное значение для личности больного и имеет яркую эмоциональную окраску, так как создается на почве определенных внутренних потребностей; 8. Бред по механизму развития не имеет выраженных культурологических, национальных и исторических особенностей. В то же время возможен культуральный патоморфоз, изменение фабулы, содержания бреда: если в далеком прошлом преобладали бредовые идеи, связанные с колдовством, религией, начиная с 20 века часто встречается бред воздействия «телепатией», «лазером» или «радиоактивным излучением», и в наше время — бред, связанный с интернетом, соцсетями, что кто-то следит или взламывает странички, почтовые ящики, прослушивает мобильные телефоны и т. д. 9. Бред, являясь расстройством мышления, то есть одной из сфер психики, является при этом симптомом нарушения функции головного мозга человека. Лечение бреда возможно только методами, влияющими непосредственно на головной мозг, то есть лекарствами.
Принятие наличия психического расстройства семьей и осознание ее отдельных проявлений – важный фактор успешного лечения.
В семьях пациентов нередко присутствуют затруднения понимания родственниками того, что человек болен, тех изменений и ограничений, которые в периоды ухудшения его самочувствия накладывает психическое расстройство. В крайних случаях встречается полное отрицание болезни, когда все симптомы родственники объясняют как притворство, издевательство над ними, дурной характер. Более распространенным вариантом является формальное принятие болезни. В таких случаях родственники могут признавать сам факт наличия заболевания, но при этом они недооценивают отдельные ее проявления. Например, желание больного поспать подольше, его быстрая утомляемость могут восприниматься родными как лень, а не как снижение энергетического потенциала, свойственного ряду психических заболеваний. Отстраненность, уход в себя и потребность в уединении заболевшего человека, его нежелание общаться в некоторые периоды времени расценивается членами семьи как нелюбовь.
Недооценивая тяжесть заболевания, родственники невольно предъявляют завышенные требования к больному, такие же, как к здоровому, которые он не в состоянии выполнить. Это приводит к взаимным обидам, упрекам и разочарованию, что, в свою очередь, может повлечь ухудшение состояния больного.
Среди причин непринятия болезни можно выделить:
1. Недостаток информации о болезни. 2. Негативные эмоции в связи с тем, что больной временно или постоянно, от вида расстройства, сильно меняется в поведении и становится иным, не таким, каким его раньше знали и любили. 3. Пессимистический взгляд на будущее и несбывшиеся ожидания, необходимость коррекции планов семьи. 4. Страх социальной изоляции, осуждения и отвержения со стороны друзей и знакомых, стигматизации и дискриминации со стороны общества. 5. Непонятность поведения больного, испуг, неизвестность, чего от него можно ожидать. 6. Понимание родственниками симптомов болезни часто приводит к улучшению отношений с болеющим членом семьи и облегчением его переживаний по поводу своего расстройства.
Особой ситуацией является сокрытие болезни членами семьи друг от друга. Зная диагноз и прогноз заболевания, родственники скрывают его от больного. Они опасаются, что эта информация для него будет разрушительна и повлечет ухудшение состояния. Это лживое состояние не может не замечать больной человек, при этом он чувствует невыносимость своей болезни для родственников. Подобное отношение к психическому расстройству приводит к тому, что пациент начинает его скрывать от самого себя (не признает себя больным) или винит себя в том, что причиняет боль своим родным. Он страдает еще и потому, что не может обсуждать свои чувства по поводу болезни с семьей или поделиться своим плохим самочувствием из-за боязни их еще больше осложнить обстановку в семье.
Часто за переживаниями родственников по поводу непереносимости для больного его болезни скрывается собственная боль и невозможность принять заболевание, особенно тогда, когда прогноз сомнительный. В такой ситуации важно, чтобы чувства родственников не разрушали их самих. Это поможет и больному. Члены семьи должны понимать, что после установления диагноза хронического психического заболевания жизнь не заканчивается. Конечно, болезнь накладывает ограничения на пациента и его родных, требует временного пересмотра жизненных планов, возможно, некоторого изменения образа жизни семьи. Однако это не означает, что у пациента и его родных нет будущего. Впереди целая жизнь, в которой он может создать семью и реализоваться как личность.
Длительное психическое расстройство нередко вызывает вспышки раздражения и скрытой агрессии у членов его семьи. В начале заболевания привычное течение жизни семьи нарушается, родственники теряются и не понимают, что происходит, что делать и куда «бежать». Постепенно, когда ситуация начинает проясняться, на смену замешательству приходит осознание того, что заболевший близкий в чем-то изменился. В связи с этим под угрозой оказываются различные планы на будущее, и жизнь семьи тоже может поменяться. Часто данная ситуация вызывает негативные чувства, в том числе и сильный гнев и злость.
Хронически продолжающееся заболевание добавляет новые проблемы: физические, психические и финансовые затраты; с заболевшим человеком, как правило, становится труднее общаться, его характер в некоторых случаях портится; члены семьи также могут сталкиваться с эмоциональным отвержением или равнодушием со стороны больного.
Беспомощность, тщетность всех усилий, истощение от несоразмерной результату затраты сил и накопившееся неудовлетворение собственных потребностей – все это злит, вызывает ярость, гнев, ненависть и другие агрессивные чувства. Часто членам семьи бывает трудно справиться со своей агрессией: одни – не могут ее сдерживать, другие – чрезмерно подавляют. Это увеличивает бремя психического заболевания в семье:
• ухудшает взаимоотношения;
• усугубляет состояние больного;
• отрицательно влияет на психическое и физическое состояние родственников.
С агрессивными чувствами, неизбежно возникающими в такой ситуации, разные люди в зависимости от своих индивидуальных особенностей справляются по-разному. Условно можно выделить два способа того, как люди обращаются со своей агрессией. Одних она захлестывает, и для них проблемой становится ее сдерживать, уменьшать ее разрушительную силы. Такая чрезмерная агрессия может ухудшать состояние больного члена семьи. Впоследствии родных нередко мучают угрызения совести и чувство вины, даже когда, по сути, они считают себя правыми. Если самим родственникам не удается найти способ конструктивного выражения своего раздражения, гнева, то им лучше обратиться за психологической помощью.Очень хороши занятия в группах родственников, где можно поделиться своими чувствами и получить поддержку.
Это может быть полезным и в другой ситуации, когда, преувеличивая хрупкость больного, родственники считают любые проявления своей агрессии чрезмерными и травматичными для него и винят себя понапрасну. Иногда уверенное, независимое поведение человека может ошибочно оцениваться негативно, как агрессивное и наносящее ущерб. Например, мать одного страдающего психическим заболеванием молодого человека, который регулярно шантажом вымогал у нее деньги, не могла уверенно и твердо отказать ему, поскольку ошибочно считала, что это будет очень жестоко и он этого «не переживет».
Некоторые люди впадают в другую крайность – они склонны чрезмерно подавлять злость, настолько, что перестают ее чувствовать. Это связано с тем, что они слишком сильно ориентируются на бытующее в обществе мнение, что «хорошие люди не злятся» и при «хороших отношениях между людьми не бывает конфликтов». В некоторых семьях присутствует жесткий запрет на проявление агрессивных чувств, а порой даже на само их существование. Это приводит к тому, что агрессия начинает выражаться не прямо, а косвенно, например, в повышенной критичности или морализаторстве. Сдерживаемая, не имеющая выхода злость может обратиться против самого человека, способствуя обострению различных хронических болезней, а также стимулируя развитие психосоматических заболеваний, таких, как язва желудка и двенадцатиперстной кишки, некоторые заболевания сердечно-сосудистой системы, почек, головные боли и пр.
Кроме того, когда родственники не могут прямо выразить свое недовольство друг другом, у них накапливаются невысказанные, а иногда даже не до конца осознаваемые взаимные обиды и претензии, что неизбежно увеличивает напряженность в семейной атмосфере. В такой ситуации психически больной человек оказывается более уязвимым, чем здоровые члены семьи, так как его возможности выносить напряжение значительно меньше. Часто он как «слабое звено» не выдерживает и нарушает молчаливое (порой неосознанное) семейное соглашение не выражать агрессию, скрыто присутствующую во взаимоотношениях. Тогда он ведет себя агрессивно, раздражает всех, «вызывает огонь на себя» и может становиться семейным «козлом отпущения» или «громоотводом».
Иногда больным бывает легче, чем другим родственникам, принять такую роль, так как в общественном сознании существует представление, что с больного человека «меньше спрос» и он не обязан всегда поступать «правильно». Если в семье считается, что выражать агрессию «ненормально», то соответственно ее может выражать только «ненормальный» человек. Выходом в такой ситуации может стать признание членами семьи того, что в ней существует ряд проблем, обсуждать которые не принято или вообще невозможно. Как показывает психотерапевтическая практика, если родственникам удается выразить свое недовольство друг другом, то уровень агрессивности больного может снижаться. Агрессия человека, страдающего психическим заболеванием, не обязательно является проявлением болезни.
Когда человек не признает собственные агрессивные импульсы и подавляет их либо оставляет только за собой право выражать недовольство другими членами семьи и ему трудно выдерживать даже незначительные проявления чужой агрессии, тогда он может ошибочно принимать агрессию больного за проявление болезни. Это приводит к взаимному непониманию и созданию новых проблем в семейных отношениях. Поэтому, когда больной ведет себя агрессивно, всегда важно разобраться, является ли в действительности такое его поведение неадекватным.
Иногда оно может представлять собой попытку разрядить накопившееся в семье напряжение или естественную человеческую реакцию на оскорбительное, пренебрежительное или несправедливое обращение со стороны других людей.
Необходимо сказать, что агрессивные чувства, как и любые другие, естественным образом присущи всем людям и каждый человек неизбежно сталкивается с ними в себе и, так или иначе, переживает их. Сами по себе агрессивные чувства и желания не имеют той разрушительной силы, которую им иногда приписывают люди, они не причиняют такого вреда, как некоторые агрессивные действия. Например, хотеть ударить кого-то и ударить его – это не одно и то же. Несмотря на видимую очевидность данного утверждения, для многих – допустить наличие у себя подобного желания – это почти то же самое, что осуществить его.
Однако когда человек злится на кого-то, это не значит, что он причиняет ему зло. В этом принципиальная разница между желаниями и поступками людей. Понимание этого различия делает человека более терпимым по отношению к своим и чужим агрессивным чувствам и желаниям.
Агрессивные чувства в некоторых ситуациях бывают полезными.
Во-первых, они могут выполнять защитную функцию – помогать человеку справляться с болью и печалью. При столкновении с тяжелой травмирующей ситуацией или потерей людям на первых порах бывает легче злиться и негодовать, и лишь со временем, когда боль немного уменьшится, им удается пережить печаль и горе. Здесь важно, чтобы эта первоначально защищающая от боли агрессия, не стала постоянной и вовремя уступила место грусти, которая помогает постепенно «зажить душевным ранам», в противном случае они будут все время «кровоточить».
Во-вторых, агрессия позволяет отстаивать свою независимость и достигать жизненных целей. Таким образом, несмотря на общепринятое представление, что агрессия – это «плохо», в ней может содержаться и большой позитивный потенциал.
При столкновении с психическим заболеванием родственника семья оказывается в сложной ситуации и переживает чувство беспомощности, особенно вначале, когда еще не имеет достаточного представления о болезни и ее лечении. Своевременное получение сведений у профессионалов, как правило, значительно снимает тревогу и дает надежду на будущее. Однако только информированием о болезни и о том, как вести себя в сложившейся ситуации, эта сложная проблема не решается. Многие семьи постоянно или периодически испытывают ощущение беспомощности и на более отдаленных этапах заболевания родственника. Тому есть свои причины. Беспомощность, а вместе с ней ярость и отчаяние, часто связаны с неразрешимостью самой проблемы заболевания. Это не отклонение, а нормальная человеческая реакция на сложную, раздражающую, непостижимую и явно не полностью подвластную человеку ситуацию. И несмотря на то, что семейная поддержка может существенно улучшить течение психического расстройства, все же родственникам необходимо принять тот факт, что состояние пациента от них не полностью зависит. Однако ощущение невозможности помочь близкому бывает столь невыносимо, что зачастую вынуждает родственников «кидаться в крайности» в попытках хоть как-то совладать с ситуацией.
С одной стороны, могут возникнуть ощущения абсолютной бесперспективности, капитуляция перед болезнью. Любые усилия родственников начинают восприниматься ими самими как совершенно бесполезные. В результате у родных нарастает отстранение, вплоть до полного отказа от контактов с больным, который тем самым лишается необходимой поддержки семьи. С другой стороны, многие родственники впадают в иную крайность: стараются все контролировать, все брать на себя и за все отвечать. При этом часто непредсказуемость поведения больного, его неспособность решать жизненные проблемы самостоятельно все больше укрепляют близких в такой позиции. Рано или поздно попытки контролировать всю жизнь больного терпят неудачу. И тогда вновь родственники ощущают полную беспомощность и отчаяние – столько усилий, и все тщетно. Когда близкие больного взваливают на себя все бремя забот, считая его не способным практически ни за что отвечать, в семье происходит жесткое разделение ролей. В научной литературе это называют созависимостью.
Созависимость – полярное разделение дополняющих друг друга ролей в семье, где здоровый родственник берет на себя роль сильного, контролирующего и компетентного, а больной по умолчанию считается беспомощным, зависимым и безответственным.
Созависимость автоматически:
● вынуждает больного быть пассивным;
● заставляет отказаться от малейших усилий, от поиска своих ресурсов;
● затормаживает его развитие;
● «замораживает» в состоянии немощности и инвалидизирует.
Довольно часто в одной семье эти крайности присутствуют одновременно. Например, мать полностью отказывается от своей жизни, сосредоточивается на больном ребенке, все за него делая, везде за ним следуя, забывая о муже. При этом отец все больше начинает уходить в работу и отстраняться от заболевшего чада, а иногда просто оставляет семью.
Как исправить ситуацию?
1. Прежде всего понять, что человек не бывает полностью больным. Всегда есть и здоровые части личности. 2. Более того, какие-то способности и навыки при соответствующем подходе могут развиться. Разделение ответственности будет стимулировать собственную активность больного – самообслуживание, появление и развитие интересов, установление социальных контактов. Понять границы своих возможностей: что в ваших силах, а что не зависит от вас. 3. Разделить ответственность: помогать больному, но не брать на себя ответственность за всю его жизнь.